Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Чужой странный непонятный необыкновенный чужак"

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 96 ]

категоричен к другим, ведь все свои беды ты создал сам. Это не они не поняли тебя, а ты не смог найти понимания в других. Ведь принимают тебя настолько, насколько ты впускаешь в свое сердце, а все проявления заботы и внимания к тебе есть зеркальное отражение собственного участия в жизни окружающих людей. Ты винишь других в том, что они не любили тебя, тогда как сам не очень-то старался любить. Ты любил больше всех себя самого, так чего же удивляться, что и окружающие поступали точно так же. Неужели ты так и не понял, что просто не умел любить других? Да, ты хотел любить и хотел искренне. Но этого мало. Любить -- значит отдавать себя, не требуя ничего взамен. А ты всегда думал в большей мере о том, чем отплатят тебе на твою любовь, тогда как любовь не нуждается в оплате. Она самоценна. Любовь измеряет все, и ничто не может измерить ее. Другого эквивалента в жизни нет. Если ты хочешь любви -- люби! Если же хочешь чего-то от любви, тогда не сожалей об ее отсутствии.

-- Но ведь я пытался, я хотел любить!

-- Нужно еще уметь любить.

-- Но это же очевидно: я люблю и поступаю в соответствии с этим чувством. Разве этого мало?

-- Истинная любовь не от себя и не для себя. Люби и отдавай себя целиком, даже когда никто не отвечает на твое чувство. Любовь делает тебя чище и светлее. И что еще есть ценного в жизни, что может пригодиться тебе? Люби и не требуй ничего взамен. И ничего не бойся. Ведь смерти нет! И нет ничего, что бы ты мог сохранить в себе, кроме любви. Вся твоя дисгармония от тебя самого, точнее от твоей неспособности быть самим собой и любить. Раз ты хочешь любви -- так люби!

-- А если в ответ я получаю только ненависть? Как быть тогда?

-- Все это от страха и неумения любить. Когда ты любишь, старайся больше думать о другом, о том, кого любишь. Ответа, а тем более платы, -- не жди. Все хотят любви, но мало кто хочет любить. Большинство просто не умеет, от того и все беды. Любовь -- это воплощенная мудрость. Научись любить, и ты станешь мудрым. Но это нелегко и дается не сразу. Так учись. Возможность любить дается всем, но мудрыми становятся немногие. Не бойся быть чужим, но и не бойся чужого. Только любовью ты сможешь преодолеть чуждое в себе, и только с помощью любви ты перестанешь быть чужим. От того, насколько научишься любить, зависит, станешь ли ты счастливым. Люби, учись любить и учи других своей любовью.

-- Но как, как на зло отвечать добром, как любить врагов, как преодолеть ненависть? Как?

-- Прости, я не в силах ответить на этот вопрос. Это может сделать только тот, кто научился на своем собственном опыте. И Он.

-- Кто Он?

Отец молчит. Но безмолвие пустоты длится недолго. Я жду ответа. Вдруг поток света врывается и пронзает меня. И вновь испытываю удивительное ощущение полета. Мощь окрыляющего потока растворяет меня, превращая в одно большое чувство, подобное поцелую спящему ребенку, и я задыхаюсь от переполняющей меня нежности и упоительного трепета, охватившего все мое существо. Что это за блаженное переживание и откуда оно? Назвать его каким-то одним словом невозможно, да и вспомнить что-то подобное я никогда бы не смог. По своей силе и остроте оно ни с чем несравнимо, но необъяснимым образом понимаю, что оно останется со мной навсегда.

-- Я люблю тебя.

Кому принадлежит этот удивительно приятный и спокойный голос? Ослепительный свет оставляет возможность только чувствовать, и я вновь чувствую слова, которых всегда ждал, но никогда не слышал.

-- Я люблю тебя!

-- Кто ты? -- спрашиваю с надеждой и страхом.

-- Я тот, кто любит тебя.

Более не знаю, что спросить, и потому замолкаю, без остатка отдаваясь пронзительному чувству. А ровный, удивительно спокойный и приятный голос звучит, как голос матери, убаюкивающей ребенка, вызывая приливы блаженного и давно позабытого чувства, которое когда-то я оставил в своем детстве. И каждое слово поднимает меня ввысь, превращая в Свет и растворяя в Радости.

-- Теперь ты знаешь -- Я люблю тебя. И ты знаешь, что такое Любовь. Чувство любви, как поручень, за который, если держишься, то никогда не заблудишься, а если упадешь, то быстро поднимешься. Но путь твой не под уклон, а потому держись крепче, если хочешь твердо стоять на ногах и двигаться вперед. Любовь это маяк, который тебя всегда верно сориентирует в суете сует. Я люблю тебя и ты люби меня, и все свое чувство, и то добро, которое оно порождает, отдавай смело, и ничего не бойся. Никто не будет любить тебя больше, чем Я. И не ищи другой любви, но делись этим чувством с окружающими, и тогда будешь счастлив. Я знаю, как нелегко любить каждого, в том числе и врага своего. Но не бойся их, ведь никто не поймет тебя лучше и не примет тебя больше, чем Я. Если ты будешь любить их ради Меня, то враги скоро перестанут быть врагами, потому что они так же, как и все, хотят любви. Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось. Помни обо мне, слушай Меня, и Я помогу тебе научиться любить. Никто не сможет причинить тебе зла, если ты будешь любить. Эта любовь сделает тебя мудрым, и никакое зло не сможет побороть тебя, потому что всякое зло не от мудрости. А ненависть -- это лишь невостребованная любовь. Обратись к ней, и ты убедишься, как быстро она возвратиться в свое естество. Любовь открывает все двери, если ты будешь достаточно терпелив и настойчив. Люби Меня и всех ради Меня, и тогда не будет страха в сердце твоем. Смерти нет. И ничего нет, кроме Любви. Ни у тебя, ни у Меня. И если ты придешь ко Мне с любовью, то Я приму тебя. Но если не будет любви в сердце твоем, Я не смогу помочь тебе, и вряд ли мы встретимся. А ведь Я хочу, чтобы мы были вместе. Потому что Я ТАК ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! Теперь ты понял, что никто, кроме тебя самого не сможет судить тебя. А потому не суди, но люби, если хочешь помочь себе и другим. И постарайся полюбить чужого в себе, ведь он -- это ты сам. Ты неплохо начал, но запутался, и тебе нужно продолжить. Я помогу тебе. Только слушайся Меня и верь Мне! Ты не готов еще, и сам это понял. Ты хочешь спросить Меня, что есть Истина? Но найти ответ ты должен сам, и обязательно найдешь, если будешь любить. Я надеюсь и жду от тебя помощи, как и ты ждешь поддержки от Меня. Я люблю тебя и нуждаюсь в твоей любви, так же, как и ты нуждаешься в Моей. Так люби, и этим ты поможешь Мне любить тебя.

Темная пелена рассеивалась. Двое склонившихся женщин внимательно всматривались в его лицо.

-- Он приходит в себя, -- произнесла одна.

-- Хорошо, -- послышался мужской голос. -- Сколько он был без сознания?

-- Около двух часов, -- ответила вторая и, обращаясь к лежащему на операционном столе, спросила:

-- Как вы себя чувствуете?

Еще не понимая, что происходит, он машинально ответил:

-- Нормально.

-- У вас не кружится голова, не подташнивает?

-- Вроде бы нет, -- ответил он. -- А что со мной? Где я?

-- Не волнуйтесь. Вы в больнице. Помните, как вас зовут? -- спросил мужской голос.

-- Да, конечно, помню. Крестовский Дмитрий Валентинович. А что случилось, почему я здесь?

-- Вот бегаете по улицам без оглядки, -- произнес мужчина, делая укол, -- а потом лечи вас. Тебя сбили на дороге.

Вокруг суетились медсестры, а пожилой врач уверенными движениями накладывал швы на голенях пострадавшего. Одна из медсестер осторожно приподняла голову больного, а другая стала накладывать повязку, предварительно обработав рану на затылке.

-- Помнишь, кто тебя сбил? -- спросил врач.

Больной примерно минуту напряженно молчал, видимо, пытаясь вспомнить, но ничего кроме лучей заходящего солнца и дороги так и не припомнил. Хотя, как ему показалось, он видел блеск от какой-то машины. Да, была автомашина "волга" старого образца, ее раскрытая пасть блестела в лучах заходящего солнца. Это все, что он мог вспомнить.

-- Наверно, меня сбила "волга", -- неуверенно ответил пострадавший. -- Но как это могло случиться, не могу понять. Ведь я собирался сесть на автобус, а послезавтра лететь отдыхать к морю. И вот на тебе.

Сестры молчаливо делали свою работу, а врач отдавал распоряжения. Тот, кого звали Дмитрий Крестовский, вертел головой в разные стороны, пытаясь понять, как это он вдруг вместо автобуса оказался в больничной палате.

Закончив осмотр ног, врач сказал:

-- Благодари бога, что остался жив. Ты вообще сравнительно легко отделался. Могло быть значительно хуже. Правда, открытый перелом обеих голеней тоже дело нешуточное, но главное -- голова и позвоночник не пострадали.

"Ничего не скажешь, повезло, -- подумал Дмитрий, -- собирался к морю, а оказался в реанимации, да еще в чужом городе". Но беспокойства по этому поводу он почему-то не испытывал. Даже с каким-то необъяснимым облегчением Дмитрий вздохнул и откинулся на больничную койку. -- "Действительно, могло быть и хуже".

Его стали осторожно перекладывать на каталку.

-- Сейчас на рентген, затем в травматологическое отделение. Левую ногу на вытяжение, правую в гипс, -- распорядился хирург. Голос его звучал уверенно, и эта уверенность передалась Дмитрию.

-- В общем, ничего необычного, -- сказал врач, обращаясь к Диме. -- Не ты первый, не ты последний попадаешь под колеса. Скажи спасибо, что живой.

-- Спасибо, -- тихо произнес Дмитрий, задумчиво глядя в потолок.

-- Живи на здоровье, -- сказал врач, и улыбнулся.

Каталку везли по коридору. На стыках она вздрагивала, но боли Дмитрий не чувствовал. Были еще лифты и коридоры, повороты и снова лифты. Он смотрел по сторонам, полностью отдавшись на волю судьбы. В конце концов, она была не такая уж несчастливая. Чувство покоя и безразличия к происходящему полностью подчинило себе. Даже когда делали уколы и прокалывали ногу спицей, Дмитрий ничуть не испугался. Это было так приятно -- нырнуть в глубину покоя от повседневной сумятицы и суеты. Все волнения были позади, и уже этим одним он был счастлив.

Первое, что увидел Дмитрий, когда его привезли обратно в палату, были сосны, те самые сосны, которые он мечтал видеть каждый день в своем окне и на которые обратил внимание при посещении пожилой женщины с больными ногами. И вот, эти чудесные сосны росли перед окнами палаты, в которой ему предстояло провести неизвестно сколько времени. Глядя на прекрасный вид, открывающийся из окна, Дмитрий удивился тому, что сбылось его недавнее желание.

В палате было еще трое человек, но Дмитрий ни на кого не смотрел и ни с кем не хотел разговаривать. Когда медсестры ушли, он с удовольствием расслабился и, облегченно вздохнув, подумал: "Слава богу, наконец-то высплюсь".

Вдруг, словно вспомнив что-то, Дмитрий испуганно стал шарить у себя на груди. Обнаружив цепочку с крестиком, который весь был в запекшейся крови, Дмитрий облегченно вздохнул. Ни вытянутая под грузом левая нога, ни загипсованная правая не могли помешать как никогда тихому и умиротворенному сну. Последняя мысль, которая успела мелькнуть в сознании, не очень-то удивила. "А ведь я хотел этого".

Хотел? Да, хотел. И вот уже солнце ласкает своими теплыми лучами, а свежий ветер треплет растрепавшиеся волосы. Успевшие нагреться крупные гладкие камни приятно касаются спины. Мелкие волны лижут прибрежную гальку, а нежный шум пробуждающегося моря ласкает слух. Как приятно вот так лежать и ни о чем не думать. Вокруг только море, камни, солнце и сосны, закрывающие стеной маленькую бухточку от проходящей вблизи автострады.

Сосны. Единственные живые свидетели моего присутствия. Они окружают меня, простирая свои ветви, как руки, словно стараясь оградить от посторонних взглядов. В их заботливых объятиях я чувствую себя защищенным, и многолетний покой этих живых существ передается мне. Смотрю на них, и удивительное ощущение их мудрости проникает в меня. Закрываю глаза и весь отдаюсь приятному шороху прибоя, а крик чаек напоминает о том, что наконец-то я у моря. Один, и нет никого вокруг. Боже, как хорошо!

Чувствую, как своим шершавым языком собака лижет меня в губы и в нос, и от этого испытываю безмерное чувство любви. Открываю глаза, и вижу нос, коричневые зрачки, розовый собачий язык. Мой песик еще совсем маленький, и нерасплесканная нежность, которую он стремится выразить своими ласками, говорит о его щенячьем возрасте. Никто меня никогда так не любил, и я ни к кому не испытывал столь сильного чувства. Пес ставит лапы мне на грудь, и чувствую, как он старается выразить свою любовь ко мне. Кидаю палку, и мой пес стремительно бежит, прыгает в воду и плывет. Он такой же непоседа, как и моя дочка, и столь же непосредственно выражает свои чувства.

Что-то нежное касается руки. Оборачиваюсь, и вижу, как пушистая кошечка трется мордочкой и проводит хвостом по руке. Она завлекающе мурлычет и старательно выгибает спину, всем своим видом показывая желание поласкаться. Беру ее к себе на грудь и рукой глажу ей шерстку. Она мурлычет и трется своей щечкой о мои пальцы. Кошечка приходит ласкаться, всем своим вызывающим поведением требуя заботы и нежности. Когда же я стараюсь передать ей свою любовь, она вначале терпеливо сносит мои ласки, а потом соскакивает с рук и гуляет сама по себе, всем видом подчеркивая свою независимость. В отличие от собаки, она не ждет, а настойчивым мяуканьем требует. Я смотрю в ее зеленые глаза и почему-то вспоминаю о жене. Кошечка очень похожа на мою супругу: когда ей надо, то ласкается и требует, а когда получит, то на время исчезает без всякой благодарности. Видимо, угадав мои мысли, киска соскакивает с руки, на прощание слегка царапнув мою ладонь. Вот и вся любовь.

Снова закрываю глаза и всем телом вытягиваюсь на теплых камнях. Вдруг чей-то резкий голос врывается в мое сладостное безмыслие.

-- Эй, что вы тут делаете? Вам здесь находится нельзя. Посторонним вход строго запрещен. Это пляж для инвалидов.

Приподнимаюсь на локтях и сквозь щелки полусомкнутых глаз вижу, как какие-то люди медленными движениями заполняют еще недавно безлюдное место. Привыкнув к яркому солнцу, полностью открываю глаза, и моему взору открывается ужасное зрелище. На фоне изумительной голубизны моря и очаровывающего очертания камней появляются калеки. Некоторые из них в колясках, другие на костылях, третьи с клюшками. Вид их уродливых тел настолько контрастирует с красотой морского берега, что ощущение совершенства мира сразу же пропадает, а блаженное состояние полностью улетучивается. То, что еще несколько мгновений назад говорило об удивительной гармонии природы, теперь вызывает отвращение.

Вижу, как отстегиваются протезы, и казавшиеся обычными люди на глазах превращаются в безногих и безруких уродов. Какие-то постаревшие дети неуклюже двигают своими телами, стараясь приблизиться к воде, а некоторые из безногих инвалидов медленно ползут к трепещущим волнам. Скопище уродов вызывает чувство омерзения. Не могу смотреть на это и закрываю глаза. Слышу напряженное дыхание и прерывистые стоны тех, кто так же, как и я, хотел бы слиться с морской стихией, чтобы, ощутив себя частью совершенной природы, хотя бы на время позабыть о тех страданиях, которыми полна повседневность.

Пытаюсь встать, чтобы уйти и не видеть этого отталкивающего зрелища. Я хочу в одиночестве насладиться красотой, но ноги почему-то не слушаются меня, а спина затекла от долгого лежания на камнях. Пытаюсь перевернуться, но не могу. Камни все больнее впиваются в спину, и все тело начинает ныть. Не выдерживаю этой муки, открываю глаза и... ничего не вижу, ощущая лишь холодный липкий пот на теле.

Мягкий лунный свет позволяет увидеть сосны. Наконец глаза привыкают к темноте, и он напряженно всматривается в окружающую обстановку, пытаясь понять, куда делся берег моря и почему не слышен плеск волн. Постепенно Дмитрий вспомнил, что находится в больничной палате, а мучительная боль идет от ног, одна из которых на подставке, а другая скована гипсовой повязкой. И лишь сосны те же. Они внимательно всматривались в его лицо, не давая окончательно прийти в себя. Боль все росла и постепенно сделалась невыносимой. Не зная, где и как найти облегчение, Дима начал тихо стонать, чем разбудил соседа по койке.

-- Что, плохо? -- спросил тот. -- Сильно болит?

-- Да, -- ответил Дмитрий, и ощутил, что помимо боли испытывает острую потребность сходить в туалет. Но обе ноги были прикованы, и он не знал, что делать.

Сосед привстал с постели и нажал тумблер. Послышался резкий звонок и загорелась лампочка у прикроватной тумбочки.

-- Сейчас придет сестра, -- с ноткой понимания и участия сказал сосед.

Дмитрий не знал, как поблагодарить своего нового товарища. О туалете спросить почему-то не решился. Открылась дверь, и в палату вошла женщина в белом халате. В руках она держала шприц и ватку.

-- Сейчас сделаем укол, и полегчает, -- с трогательной заботой сказала она. -- Не бойся, я делаю не больно. Поворачивайся на бок.

Дмитрий попытался повернуться, но резкая боль в ногах остановила. Сестра приоткрыла одеяло и ваткой протерла ягодицу. Укол был, действительно, почти безболезненный. Дмитрий не успел сказать спасибо, а сестра уже закрыла дверь.

Некоторое время он лежал без движения. Боль постепенно начала утихать, и закрывшись до подбородка одеялом, Дима вновь заснул. Вода казалась удивительно холодной. Тело пробивал озноб. То погружаюсь, то всплываю, но плыть не могу. Руками барахтался, а ноги

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 96 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]