опешил Дмитрий. -- Это водитель
виноват, раз ехал с неисправными
тормозами. К тому же, он сам
признался.
-- Впоследствии
водитель заявил, что не знал о
неисправности тормозов. И хотя он
нарушил правила, не проверив мотоцикл
перед выездом, однако не это, а именно
то, что вы перебегали дорогу вне зоны
пешеходного перехода, явилось
причиной столкновения. Свидетели
показали, что вы сами бросились под
колеса мотоцикла.
-- Как это сам? -- с
негодованием воскликнул Дима. -- Я
что, самоубийца?
-- Не знаю. Но факты
упрямая вещь, -- сказала Галина
Владимировна. -- А они говорят, что вы
стали перебегать проезжую часть вне
зоны пешеходного перехода, хотя до
него было всего шестнадцать метров.
Расстояние между вами и
мотоциклистом было метров десять,
поэтому, даже затормозив, он все равно
не сумел бы избежать столкновения.
-- Но он же не
тормозил, -- не унимался Дмитрий.
-- Водитель говорит,
что нажал на тормоза, и даже кричал
вам, но вы ничего не слышали и бежали,
не глядя в его сторону. Удар пришелся
колесом коляски. Вас подбросило, и вы
упали вверх ногами прямо на голову.
Водитель подумал, что убил вас, однако
по странной случайности вы остались
живы.
Диму глубоко
поразили слова следователя о
"странной случайности".
-- Но ведь я долго
стоял на обочине и, прежде чем
переходить дорогу, посмотрел налево.
Там двигалась "волга"
светлого цвета, и я сделал все, чтобы не
столкнуться с ней. У меня была полная
уверенность, что я перешел середину
проезжей части и мне ничего не грозит.
-- Не могу ручаться за
ваши ощущения, но факты остаются
фактами. -- Следователь казалась
неумолимой в своей правоте. -- Вы
перебегали дорогу вне зоны
пешеходного перехода, нарушив тем
правила дорожного движения, а потому
сами виноваты в случившемся.
Распишитесь, пожалуйста, что
ознакомились с постановлением о
прекращении уголовного дела ввиду
отсутствия состава преступления.
Галина Владимировна
вынула из папки лист бумаги и
протянула Дмитрию.
-- Послушайте, --
обратился Дмитрий к следователю. -- Но
ведь это несправедливо. Да, наверно, я
переходил улицу вне зоны пешеходного
перехода. Но я впервые в вашем городе
и не видел перехода. Если бы водитель
ехал с исправными тормозами, то тогда
бы я полностью согласился, что виноват
в случившемся исключительно я сам.
Следователь только
развела руками.
-- А вы проверяли
причину неисправности тормозов? --
спросил Дмитрий.
-- К сожалению, этого
не удалось сделать из-за халатности
инспектора, -- ответила следователь.
-- Тогда какие же у вас
основания верить словам водителя,
ведь он заинтересованное лицо?
Галина Владимировна
промолчала, видимо не зная, что
ответить.
-- И еще, -- сказал
Дмитрий. -- Если судить по схеме, то
водитель сбил меня на полосе
встречного движения. Ведь так?
-- Нет, -- возразила
следователь. -- Он сбил вас, когда
перестраивался в левый ряд для
поворота.
-- Но ведь
расстояние...
-- Замеры производила
не я, так что не могу ничего сказать.
Дмитрий внимательно
посмотрел на следователя и заметил,
как Галина Владимировна еле заметно
покраснела. Было очевидно,
следователь что-то недоговаривает, а за
внешней открытостью скрывается
изощренное женское коварство.
"Она нервничает,
-- подумал Дмитрий, -- видимо, сама не
очень-то верит в то, что говорит".
-- А водителя
"волги" нашли?
-- К сожалению, нет. Я
дала объявления в газете, но
откликнулись совсем не те, кого мы
искали.
-- Значит, мотоциклист,
по-вашему, не виноват?
-- Он объективно не
виновен в случившемся, поскольку
именно вы нарушили правила дорожного
движения, -- ответила Галина
Владимировна, глядя в окно. -- К тому
же, у вас нашли солнцезащитные очки.
Из-за них вы и не смогли увидеть
мотоциклиста.
-- Но я не надевал
очки!
Дмитрий
почувствовал, что здесь не все чисто.
Следователь явно что-то скрывала.
"Когда она вошла,
то была абсолютно спокойна, а теперь
смущается. Может быть, она не ожидала
таких каверзных вопросов? Но если она
уверена в своей правоте, то почему
нервничает?"
Еще раз внимательно
посмотрев на следователя, Дмитрий
неожиданно для себя обнаружил, что
перед ним весьма интересная женщина.
На вид ей было не более двадцати пяти
лет, лицо выглядело свежим, а гибкую
фигуру подчеркивала хорошо сшитая
форма. Да, это была женщина, что
называется, с изюминкой. На правой
руке у нее было тонкое обручальное
кольцо, и держала она руки так, чтобы
все кому надо это заметили. Не трудно
было предположить, что за этой
привлекательной внешностью
скрывается сильная натура и тонкий ум.
-- Подпишите,
пожалуйста, вот здесь. -- Галина
Владимировна указала место в
протоколе, и Дмитрий заметил, какие
красивые у нее пальцы.
-- Пожалуйста, --
сказал он, возвращая подписанным
документ. -- Но я вас предупреждаю, что
подам жалобу прокурору, поскольку не
удовлетворен ходом расследования.
-- Это ваше право, --
сказала следователь и спрятала бумаги
в папку, собираясь уходить.
Дмитрий испытывал
противоречивые чувства. С одной
стороны, его душило негодование по
поводу явной несправедливости: было
очевидно, что следователь хочет
закрыть дело, подтасовывая факты и не
принимая во внимание показаний
потерпевшего. Но с другой стороны,
Галина Владимировна была
симпатичная женщина, и Дмитрию не
хотелось уличать ее во лжи.
-- Скажите, -- спросил
он уже спокойно, -- как вам кажется,
справедливость -- это выдумка людей,
или она в действительности
существует?
Галина Владимировна
задумалась.
-- На то мы и работаем,
чтобы торжествовала справедливость.
Но в данном случае именно вы виноваты
в случившемся. В этом и состоит истина.
"Понимает ли она,
что говорит явную несуразицу, тем
самым обнаруживая свою
заинтересованность? -- подумал
Дмитрий. -- Наверно, нет. Она молода и
неопытна, а потому разоблачить ее не
составит большого труда".
-- Вам, наверно,
многие говорили, что вы красивы? --
сказал Дима, пристально посмотрев на
свою собеседницу.
Вопрос смутил
следователя, и она еще более
покраснела.
-- Я часто
задумываюсь над трагической судьбой
красивых женщин, -- задумчиво
произнес Дмитрий. -- Для мужчин
красивая женщина -- это символ
совершенства. Любуясь красотой тела,
хочется думать и о красоте души. Но, к
сожалению, это не всегда так, а чаще
совсем не так. Фемида была не только
красивая, но и совершенная женщина,
иначе бы не могла быть богиней
правосудия. Однако и ей завязывали
глаза для пущей беспристрастности. Вы
тоже красивы. Но где же
справедливость? Водитель едет с
неисправными тормозами, сбивает
человека, и не несет при этом никакой
ответственности. В чем же тогда,
по-вашему, состоит справедливость?
-- Справедливость в
торжестве истины. А истина в том, что
виноваты в случившемся вы.
Обратитесь в гражданский суд и
взыщите с мотоциклиста ущерб,
причиненный вашему здоровью.
-- Но вы же прекрасно
понимаете, что если водитель не
виноват, то суд может и не
удовлетворить иск.
Галина Владимировна
встала и подошла к двери. В ней уже не
было прежней уверенности в себе и той
холодной отчужденности, с какой она
появилась в палате.
-- Выздоравливайте
поскорее, и поблагодарите
мотоциклиста за то, что он не сбил вас
насмерть. А то ведь как у нас часто
бывает: нет человека, и нет проблемы.
Прощайте.
-- До свидания. Было
приятно познакомиться. Надеюсь, мы
еще увидимся. Теперь я буду писать
жалобы прокурору только для того,
чтобы иметь возможность встретиться с
вами. Вы очень интересный человек, и к
тому же красивая женщина. Но есть в
вас какой-то порок. Красота говорит
нам о совершенстве, а совершенство
невозможно без справедливости. Но
если нет справедливости, то и красота
вовсе не подразумевает совершенства.
Чуть помолчав,
Дмитрий добавил:
-- Вам не стоит
работать в органах. Это вас портит как
женщину.
Перед тем как
закрыть дверь, Галина Владимировна
еще раз посмотрела на Диму своими
красивыми глазами, и он прочитал в них
смятение.
-- Ну, что, плохи твои
дела? -- раздался голос с койки
напротив.
"Так значит,
сосед все слышал, -- подумал Дмитрий.
-- Ну и пусть. Мне нечего скрывать".
-- Буду добиваться
пересмотра дела, поскольку
справедливость на моей стороне, --
уверенно произнес Дима.
-- Я слышал ваш
разговор и могу сказать, что ты сам во
всем виноват.
-- Почему же это?
-- Я автомобилист и не
раз сталкивался с подобными
ситуациями. Раз ты переходил дорогу
вне зоны пешеходного перехода, то
значит и виноват. Ведь если каждый
будет переходить проезжую часть там,
где ему вздумается, что же будет
твориться на дороге? А мотоциклист
твой дурак. Я бы на его месте не
признавал своей вины. Поди,
доказывай. Ты нарушил правила, вот он
и наехал на тебя. Скажи спасибо, что
еще не убил.
-- Спасибо, -- со
злостью произнес Дмитрий и так сильно
сжал зубы, что раздался скрип. -- Но
ведь должна же быть на свете
справедливость!
-- Ты что, наивный или
дурак? -- усмехнулся сосед. -- Где ты
видел справедливость?
-- Не может быть,
чтобы ее не было, -- все более горячась,
возразил Дмитрий. -- Ведь ежели нет
справедливости, значит все дозволено?
-- Смешной ты человек!
Каждый руководствуется собственным
представлением о справедливости.
-- Нет, я все-таки верю!
-- Ну и дурак, что
веришь.
-- Я добьюсь
справедливости, чего бы мне это ни
стоило!
-- Давай-давай, --
снисходительно сказал сосед и вышел
из палаты.
Дмитрий остался один.
И тут вся горечь обиды нахлынула на
него. Он лежал и стонал, иногда сквозь
зубы ругался, восклицая: "Как же
так, где же, где справедливость!"
Дмитрий ощущал, будто тонет в лавине
неприятных известий и впечатлений.
Казалось, трудно придумать положение
хуже того, в котором оказался он: жена
бросила, работы он лишится, а все, что
было создано долгим трудом, окажется
или невостребованным, или
присвоенным каким-нибудь
проходимцем. Кому нужен инвалид?!
Дмитрий почувствовал
ненависть к следователю, добавившей
ему неприятностей, для которой взятка,
возможно, могла оказаться дороже
истины. По всей видимости, ее
нисколько не смущало, что он, Дмитрий,
лежит теперь одинокий в чужом городе
со сломанными ногами и, может быть,
на всю жизнь останется никому не
нужным инвалидом.
"Что же делать?
Что делать? Как теперь жить? --
спрашивал Дмитрий себя. --
Справедливости нет. Верить никому
нельзя. Как все это выдержать? На кого
опереться, кто поможет? Это ужас
какой-то!"
-- Ну, что, Крестовский,
будем уколы делать и спать.
Перед Дмитрием
стояла медсестра, держа в руках шприц
и ватку. Дима молча откинул одеяло.
Медсестра быстро сделала укол, и,
вытирая выступившую кровь, спросила:
-- Что с вами?
-- Ничего, -- недовольно
буркнул Дмитрий.
-- Хотите я вам
успокоительного принесу?
-- Да, пожалуй,
принесите.
Медсестра скрылась
за дверью, и через минуту появилась,
держа в руках бутылочку темного
стекла.
-- Вот, -- сказала она, --
выпейте две столовые ложки и запейте
водой.
Дима налил
успокоительного в стакан и залпом
выпил. На вкус микстура оказалась
отвратительной.
-- Спасибо, -- сказал
Дмитрий недовольным тоном.
-- На здоровье, --
ответила медсестра. -- Сейчас вы
уснете.
Продолжая
размышлять о несправедливости
постигшей его участи, Дмитрий
отчетливо ощутил потребность в правде
как избавлении от страдания.
"Но почему,
почему это все мне? Чем я заслужил
такое наказание? Разве я совершил
какой-то тяжкий грех? Всю жизнь я
старался делать добро людям, хотя это
мало кто понимал, и чаще отвергали
мои намерения. Что бы я ни делал, в
этом усматривали прежде всего
корыстные устремления, а вовсе не
желание преодолеть врожденный
эгоизм. Чужие люди приписывали мне
свои недостатки, видя только те
мотивы, которые им казались наиболее
вероятными. Почти никто не верил в мое
искреннее желание сотворить добро.
Чем же я заслужил все это? Почему
такая несправедливость? И если нет
справедливости, то как тогда жить? Во
что верить? И как, вообще, жить без
веры?
Вдруг прямо перед
глазами вспыхнул ослепляющий свет.
Что это? Вокруг суетятся люди. В одном
из них Дмитрий узнал известного
телерепортера.
-- Один вопрос, только
один вопрос. Какие чувства вы
испытываете?
Комната наполняется
людьми. Чего они хотят? Опять
ослепительная вспышка. Что
происходит? Вдруг головы
присутствующих поворачиваются в
сторону двери. Входит старый седой
человек. Все встают.
-- Прошу садиться.
Объявляю заседание открытым.
Слушается дело Крестовского Дмитрия
Валентиновича. Слово предоставляется
обвинителю. Пожалуйста.
Встает небольшого
роста человек с отталкивающей
наружностью и начинает говорить.
-- В своей жизни
подсудимый совершил немало
недостойных поступков, за каждый из
которых он может быть приговорен к
исключительной мере наказания. Это и
кража, и лжесвидетельство, и убийство,
и посягательство на чужое имущество, и
неуважительное отношение к своим
родителям, и даже прелюбодеяние.
Любое из этих деяний является тяжким
грехом. Однако рассмотрим причины
этих поступков, попытаемся
разобраться в механизме их
совершения. Подсудимый является
типичным представителем своей среды.
Как и его сверстники, он рос и
воспитывался в приемлемых условиях.
У него были хорошие родители, которые
его любили и старались делать все,
чтобы вырастить достойного члена
общества. Однако уже с ранних лет
стали обнаруживаться врожденные
пороки личности подсудимого. Он не
чтил отца и мать, позволял по
отношению к ним оскорбления словом и
действием. Присутствующие здесь
свидетели могут подтвердить, что уже с
детских лет подсудимый имел тягу к
совершению такого недостойного
поступка, как кража. Все попытки
родителей исправить недостатки своего
ребенка не давали результата. Их чадо
было, как говорится, ни в мать, ни в
отца. Будучи несовершеннолетним,
подсудимый совершил несколько краж
личного и общественного имущества,
которые, к сожалению, не были вовремя
замечены и пресечены. Но это еще не
все. Пытаясь замести следы,
обвиняемый не побрезговал даже
лжесвидетельством, стараясь
переложить ответственность за свои
поступки на других людей. В течение
всей своей жизни подсудимый
неоднократно посягал на чужое
имущество, и только бдительность
окружающих помешала ему реализовать
корыстные устремления. Используя
доверие близких или просто знакомых
людей, подсудимый многократно
обманывал их, чем ставил доверившихся
ему людей в тяжелое положение.
Вершиной недостойного поведения
можно считать намеренное, заранее
обдуманное и спланированное убийство
двух живых существ, которые
проживали вместе с подсудимым.
Обманом и подкупом ответственных лиц
он добился умерщвления тех, кто
находился в его власти, кто был слаб и
не мог постоять за себя. Хладнокровие,
с которым подсудимый претворил в
жизнь свой коварный замысел,
поразило бы даже искушенного в таких
делах человека. И уже этого одного
было бы достаточно для вынесения
обвинительного приговора. Однако
следует сказать о главном -- что во всей
полноте характеризует личность
подсудимого. Он покусился на самое
ценное, что составляет здоровье
каждого общества -- на семью. Я имею в
виду факт прелюбодеяния.
Воспользовавшись отсутствием главы
семьи и войдя в доверие к слабой
беззащитной женщине, он сблизился с
ней, и продолжительное время
фактически был хозяином ее дома.
Когда же он получил все, что хотел, то
демонстративно прервал отношения,
вдобавок полностью скомпрометировав
в глазах окружающих любившую его
женщину. А она ради него готова была
на все. Таков этот человек. Он
недостоин сочувствия. Невозможно
представить, как при занимаемом им
положении можно совершать такие
неблаговидные поступки. Этот человек
достоин высшей меры социальной
защиты. И я прошу вас, господа
присяжные, признать этого человека
виновным. Спасибо за внимание.
