Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 105 ]

жалко?

-- Для вас не жалко.

Дети обступили Дмитрия и стали протягивать ему кто ручку, кто линейку, кто стирательную резинку, а одна девочка протянула свой вышитый платочек. Дмитрий не мог сдержать радости, которая переполняла его душу; он хотел обнять и расцеловать детишек, которые так смело и незатейливо возвращали ему любовь.

-- Дядя, а почему вы такой добрый?

Дмитрий опешил.

-- А разве плохо быть добрым?

-- У нас учительница строгая, она ходит и всем только замечания делает. Вот и вам нужно быть построже.

Девочка, сказавшая это, взяла Дмитрия за руку и вложила свою маленькую ладошку в его ладонь. Сердце сжалось от счастья! Он не удержался и стал гладить девочку по голове.

-- Меня зовут Ангелина.

"Почти как дочь". И не сдержавшись, он поцеловал девочку в лоб.

"Ужасно!" Он вдруг подумал, как это может быть истолковано. Но остановиться уже не мог, и присев, продолжал гладить девочку по голове, нежно сжимая её ладошку в своей руке. А она вдруг обняла его руками за шею.

-- Я бы хотела, чтобы у меня был такой папа.

Дмитрий чуть не заплакал. Стараясь не думать о дочери, однако, думая о ней, он продолжал гладить девочку по голове.

-- Ты очень хорошая и добрая. -- И не удержавшись, спросил: -- А папа у тебя есть?

-- Он уехал надолго на стройку. Он строгий, и не любит таких девочек.

Дмитрий вынул из кармана свой маленький талисман -- игрушку, которую всегда носил с собой, и протянул Ангелине. Она улыбнулась. А Дмитрий плакал без слёз, испытывая огромную радость от не сдержанной нежности.

"Как я люблю, люблю, люблю!!! И эту девочку, и других, и всех, всех, всех! Ради таких мгновений стоит работать в школе. Я нужен детям, а они нужны мне. Я счастлив! Это подарок и награда за мои страдания. Спасибо, Господи, за счастье, которое даришь мне! Да, всё в мире уравновешено. Я приласкал чужую дочь, живущую без отца. Может быть, и мою дочь кто-нибудь приласкает?"

Позади стояла завуч и наблюдала за происходящим.

-- Дмитрий Валентинович, мне необходимо с вами поговорить. В моём кабинете.

Когда они шли по коридору, завуч с недоумением спросила:

-- А зачем у вас Библия? Вы прямо как на Голгофу идёте.

-- Кто знает, кто знает...

Когда они зашли в кабинет, завуч сказала:

-- Мне поступают сигналы от учащихся по поводу ваших уроков, которые больше напоминают проповеди. Вы задаёте детям такие сложные вопросы, на которые не всякий взрослый ответит. Например, что такое справедливость? или что такое любовь?

-- А вот дети отвечают, и часто поражают меня своими ответами. Приходите ко мне на урок, и убедитесь сами.

-- В школе дети должны прежде всего получать знания, -- отрезала завуч.

-- А мне кажется, главная цель образования -- формирование нравственности, -- мягко возразил Дмитрий.

-- Вас давно пора отстранить от уроков, и, надеюсь, директор сделает это. А сегодня что ещё вы намерены устроить?

-- Диспут на тему "Почему люди лгут?".

-- Сомневаюсь, что директор разрешит проводить это мероприятие, поскольку ваши начинания нарушают эстетическое чувство детей. Вы большой ребёнок, ещё не наигравшийся. А школа не место, где можно играть с детьми.

-- Я пришёл в школу, чтобы любить детей, и научиться у детей любви.

-- Но вы не находите с ними общего языка! Дети бегут от вас! Вроде бы неглупый человек, а ведёте себя как идиот.

-- Вы правы, так может вести себя только Идиот.

-- Вас, наверное, не оценили в детстве, и от того возник комплекс неполноценности. У вас большие способности, может быть, даже талант, что и выделяет среди окружающих. Однако вы неправильно реализуете свои дарования. Вы просто задержались в детстве и потому часто поступаете как ребёнок. Вам в школе нельзя работать, поскольку дети не могут учить детей! Вы не любите людей! Хочу дать вам совет: не ждите пока вас ликвидируют и увольняйтесь по собственному желанию.

-- У меня нет такого желания. Свой крест я понесу до конца!

-- Вы хотели быть добрым со всеми, но это невозможно. Есть друзья и есть враги. Друзей нужно приближать, а врагов держать на расстоянии. Лично я бы вас в друзья не взяла, поскольку вы способны обмануть и предать. Вы слишком много знаете обо мне, и я не в состоянии относится к вам как к подчинённому. Вы разгадали меня, и я лишена защиты.

Выйдя из кабинета завуча, Дмитрий повстречал учительницу английского языка, которая заговорщически отвела его в сторону и тихо сказала:

-- Вы знаете, ко мне приходят родители и рассказывают о том, будто директор скоро будет уволен, и на его место уже готовят завуча. И ещё, собираются подписи у учителей в поддержку вашего увольнения.

-- Спасибо, что сказали. --Дмитрий грустно улыбнулся. -- Простите, мне пора на урок.

Войдя в класс, он, как обычно, поздоровался и начал урок.

-- Итак, что же такое закон: произвольное установление или утверждение некой закономерности? Откуда возникла потребность людей в законе? И почему люди нарушают закон? Возможно ли, когда ни в чём не повинного человека приговаривают к смертной казни?

-- Закон что дышло, куда повернёшь, туда и вышло, -- сказал один из учащихся.

-- Как вам кажется, -- спросил Дмитрий, -- заповедь "не убий" есть произвольное установление, или в ней скрывается некая закономерность, как, например, закон всемирного тяготения?

Неожиданно в класс вошли директор с завучем и молча сели за последнюю парту. Это не только не смутило, но даже обрадовало Дмитрия.

-- Что более удерживает человека от совершения преступления: страх наказания или голос собственной совести?

-- По моему мнению, страх, -- ответил один из учеников. -- Потому что большинство людей не прислушиваются к голосу совести.

-- А что такое совесть?

-- Совесть -- это чувство, которое не позволяет делать подлость!

-- Замечательный ответ! -- сказал Дмитрий.

-- Совесть -- это чувство справедливости!

-- А если закон несправедлив, как поступать: по закону или по совести? -- обратился Дмитрий к ученикам.

"По закону", -- стали кричать с мест одни; "по совести", -- кричали в ответ другие.

-- Я рассказывал вам о древнегреческом философе Сократе, которого осудили за то, что он говорил правду и призывал жить по совести. Сократ оказался перед выбором: выполнять несправедливый закон, с которым не согласен, либо быть изгнанным, то есть отказаться от своих убеждений, или умереть. Что бы вы посоветовали Сократу?

-- Лучше отказаться от убеждений, чем умереть.

-- Я не могу отказаться от своих убеждений, поскольку это всё равно что отказаться от себя самого. Если предам свои убеждения, то тем самым скажу, что всё, чему я учил, была ложь.

-- Лучше лгать, чем умереть!

-- Солгать означает отказаться от себя, а это для меня равносильно смерти. Выходит, чтобы сохранить своё положение, я должен признаться, что всё, чему я учил, была ложь?

-- Тогда остаётся только сбежать.

-- Но если я сбегу, то тем самым признаю, что испугался защищать свои принципы, и не уверен в их правоте. А если останусь и приму смерть, то все начнут интересоваться, что же это за убеждения, ради которых человек пожертвовал своей жизнью.

После этих слов директор и завуч молча покинули кабинет. Как только дверь за ними закрылась, Дмитрий сказал:

-- Я бы хотел, чтобы, когда это случится с вами, вы знали как можно и должно себя вести. Поверьте, жизнь поставит вас перед выбором: лгать или поступить по совести гораздо раньше, чем вы думаете. Итак, что же такое закон?

-- Закон и есть совесть.

-- Я тоже так считаю. Наша совесть -- первый и непреложный закон для нас. А совесть, как сказал один мудрый человек, это голос Бога в тебе. Поступая по совести, ты поступаешь, как хочет от тебя Бог, то есть справедливо. Что, по вашему мнению, означают слова "Не в силе Бог, а в правде"?

-- Сила Бога -- правда, а правда -- это справедливость.

-- Что же такое справедливость?

-- Справедливость -- когда добро побеждает зло, когда правит Истина и правда побеждает ложь.

-- А что же такое Бог?

-- Бог и есть справедливость!

Раздался звонок.

-- Дмитрий Валентинович, -- сказал приоткрывший дверь кабинета директор, -- пожалуйста, пройдёмте ко мне.

Когда они спускались по лестнице, директор сказал:

-- Мне много рассказывали о ваших уроках, но я даже не подозревал что такое возможно. Неужели вы думаете, дети всё поняли?

-- Уверен в этом. Я стараюсь подготовить их к жизни, к тому поступку, который, убеждён, каждому из них предстоит сделать.

-- Мне кажется, детям не нужно много знать о своих правах. А то уже некоторые учащиеся отказываются убирать за собой в туалетах, заявляя, что это не входит в их обязанности. Эдак они завтра вообще перестанут быть управляемы и начнут делать что захотят.

В кабинете директора Дмитрий увидел завуча и учеников одного из классов, в котором преподавал.

-- Ну что ж, ребята, -- обратился к учащимся директор, -- надеюсь, вы объясните суть своих претензий Дмитрию Валентиновичу. Кто начнёт?

Никто не ответил.

-- Ну, смелее, смелее, -- попытался подбодрить директор. -- Нечего бояться.

-- Может, мне выйти, если сказать в глаза смелости не хватает, -- предложил Дмитрий.

-- Нет, зачем же. Пусть они объяснят, почему не хотят посещать ваших уроков.

Тягостное молчание усилило напряжение.

-- Они же дети, -- попыталась разрядить ситуацию завуч, -- они не могут сформулировать, бояться. Поднимите руки, кто согласен с тем, что Дмитрий Валентинович плохо преподавал, что его уроки проходили на низком профессиональном уровне. Не бойтесь.

Никто не ответил.

-- Тогда Дмитрий Валентинович, я попрошу вас выйти и подождать в приемной, чтобы не оказывать давления на детей, -- сказал директор.

Дмитрий вышел из кабинета и стал ждать в приёмной.

"Вот и случилось, что должно было случиться. Было ясно, что рано или поздно меня отстранять от уроков. Но иначе учить я не мог. Они решили избавиться от меня, и эта разборка только предлог. Слишком уж много я говорю и делаю того, что противоречит царящим в школе порядкам".

-- Ну что, как совесть? -- спросил Дмитрий у детей, выходящих из кабинета директора.

-- А при чём тут совесть? Как нам директор сформулировал, так мы и написали.

Появился директор и предложил Дмитрию пройти в его кабинет.

-- Дети жалуются на низкий уровень преподавания предмета и просят освободить их от изучения права.

-- Почему?

-- Как они пишут в заявлении на моё имя: "мы не согласны с тем, что учитель использует только лекционную форму занятий и часть времени урока уходит на разговоры, не касающиеся данной темы".

-- Но позвольте, они ведь сказали, что "не согласны".

-- Что? А, это они просто ошиблись, -- смутился директор. -- На самом деле они согласны. Поверьте, за двадцать пять лет моей учительской деятельности таких заявлений не было.

-- Но ведь недавно ученики одного из старших классов попросили освободить их от учителя математики, к тому же классного руководителя, однако вы пригрозили исключить из школы подписавших жалобу.

-- Это не относится к делу, -- взвизгнул директор. -- Я всё стараюсь делать в интересах детей, и не могу допустить, чтобы из-за одного преподавателя школа находилась в состоянии скандала.

Читая заявление учащихся, Дмитрий обратил внимание на подписи своих любимых учеников.

-- Не могу поверить, что Иванов и Сидорова подписали.

-- Если вы думаете, что это я написал за них, то ошибаетесь. Дети уже давно выражали недовольство вашим стилем преподавания и выставляемыми вами оценками. Чем раздувать конфликт, поставили бы удовлетворительные оценки. Это ведь не принципиально. Может, и недовольных тогда бы не было. Лично я ставлю пятерки всем желающим. Ведь оценка не показатель знаний.

-- Если мы сами будем показывать пример беспринципности, то чему тогда сможем научить детей, -- возразил Дмитрий. -- К тому же, в моём предмете быть беспринципным невозможно. Оценка должна быть справедливой.

-- Тогда я должен буду на основании этого заявления издать приказ, по которому вы отстраняетесь от преподавания и лишаетесь учебной нагрузки.

-- Но ведь это мнение учащихся лишь одного класса.

-- Уверен, остальные присоединятся к данному заявлению.

-- Не буду говорить о моральном аспекте ваших действий, но вы поступаете не по закону.

-- Что ж, обращайтесь в суд.

-- Мне бы не хотелось судиться.

-- Тогда напишите заявление и уйдите тихо, по собственному желанию, без скандала. А я сделаю всё, чтобы эти заявления перестали существовать. В противном случае вам будет трудно устроиться работать в любой другой школе. Уж об этом я позабочусь. Но если вы откажетесь от того, что говорили, то я подумаю, сможете ли вы остаться у нас.

-- Я не могу отказаться от своих убеждений. И чтобы отстоять свою правоту, я вынужден буду подать в суд на ваши незаконные действия.

-- Простите. Возможно, я погорячился, -- отступил директор. -- Давайте заключим джентльменское соглашение. Вы будете вести уроки в тех классах, которые ещё не написали подобных заявлений. Но если это произойдёт, то я буду вынужден освободить детей от преподавателя, у которого они не хотят учиться.

-- Тогда напишите приказ, по которому вы сохраняете мне учебную нагрузку в оставшихся классах.

-- Договорились. Сейчас же и напишу.

Выйдя от директора, Дмитрий повстречал одного из своих любимых учеников.

-- Как же ты подписался под этим заявлением?

-- Это, наверное, за меня подписали. Я категорично отказался и других призывал не ставить подписи.

У кабинета Дмитрия ждала учительница физики.

-- У меня нет урока. Можно к вам? -- спросила она, улыбнувшись.

-- Буду рад. Давайте выпьем чаю, -- предложил Дмитрий.

-- С удовольствием. Хотя я не за этим пришла. Я уже давно наблюдаю вас, и потому решила поговорить, чувствую -- вы свой. Я вообще многое чувствую. Я открыла этот дар, когда находилась в больнице в состоянии клинической смерти. Видела, как лежу на операционном столе, как врачи копошатся над моим телом, и вдруг слышу, как кто-то говорит: "Ей ещё рано". Я поняла, что это был Бог. До этого я была неверующая, и отец у меня неверующий, и мать. А рассказываю я вам об этом потому, что мне кажется, если судить по вашему поведению, и вы пережили нечто подобное. Уверена, вы неслучайно пришли в эту школу.

-- Я не могу об этом говорить. Вы всё увидите сами. Всё предрешено, и избежать судьбы невозможно.

-- Да. Но разве не лучше работать спокойно, и не высовываться?

-- Счастье всегда оставаться самим собой!

-- Хочу дать вам совет. Когда я работала в прежней школе, то однажды на педсовете, защищаясь от необоснованных нападок завуча, сказала, что у всех есть недостатки. Но впоследствии поняла, что совершила ошибку. Сначала ко мне стали приходить проверять на уроки, потом необоснованно лишили учебной нагрузки, а через некоторое время на педсовете мне устроили настоящее судилище, причём безо всяких к тому оснований, -- просто завуч не простила мне той маленькой критики и уговорила директора избавиться от меня. Работать стало невозможно, и когда предложили уйти по собственному желанию, мне ничего не оставалось, как согласится. А ведь я в школу пришла, потому что детей люблю; они для меня и радость, и счастье, и смысл жизни. Работать в школе для меня истинное наслаждение. И вот теперь, наученная горьким опытом, я стараюсь поступать более осмотрительно. Ведь здесь моя дочь учится.

--Я уже несвободен в своих поступках, и должен поступать, как требует от меня Бог.

-- Говорят, что у избранных Божиих есть отметина -- родинка на правой ягодице.

Прозвенел звонок.

-- Простите, мне нужно идти на урок, -- извинился Дмитрий. -- Было приятно узнать в вас единомышленника.

Войдя в кабинет, где по расписанию у него был урок, Дмитрий решил опередить события.

-- Считаю необходимым обратится к вам, господа учащиеся, и прошу: если вам что-то не нравится в моих уроках, скажите прямо сейчас. Я всегда учил вас, что первейший закон -- это наша совесть, и поступать по совести, значит поступать по закону. Мой предмет, быть может, единственный, в котором слово и дело неразрывно связаны. И если я буду учить вас одному, а поступать прямо противоположно, вы посчитаете, что все мои слова о правде, законе, справедливости не имеют ничего общего с действительностью. Я пришёл в школу не только учить вас, но и учиться у вас. Все мы участники одного большого эксперимента.

Неожиданно в класс вошёл директор.

-- По какому праву, Дмитрий Валентинович, вы ведёте урок? -- Вопрос прозвучал как вызов. -- Ведь вы отстранены от преподавания.

-- Только не в этом классе.

-- По моему приказу вы лишаетесь всей учебной нагрузки.

-- А как же наше джентльменское соглашение?

-- С вами никакие соглашения невозможны, вы не джентльмен.

-- Но я не видел подписанный вами приказ.

-- Хорошо, я вам сейчас его предъявлю.

Директор стремительно вышел из класса, громко хлопнув дверью.

-- Очень жаль, что вы являетесь свидетелем произвола администрации школы. Я всегда учил вас поступать законно. Если вам не нравится преподаватель, внесите в устав школы право учащихся выбирать учителя, и я первый за это проголосую. Однако я абсолютно уверен, что директор, который на словах заботится о ваших правах, будет против такой вашей инициативы.

Дверь распахнулась, и в кабинет в сопровождении охранника вошли завуч и директор.

-- Вот, пожалуйста, -- срывающимся голосом сказал директор, -- приказ номер сто тринадцать. В связи с многочисленными устными и письменными жалобами родителей и учащихся на низкий уровень преподавания предмета правоведения,

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 105 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]