Новая русская литература. Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

НОВАЯ РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Кофырин Николай Валентинович: "Странник"

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 105 ]

за систематические нарушения режима работы отстранить Крестовского Дмитрий Валентиновича от проведения уроков.

-- Вы поступаете незаконно и аморально, -- сказал взволнованно Дмитрий. -- Какой пример вы подаёте детям?!

-- Это не ваше дело! -- прокричал директор. -- Покиньте помещение! А с детьми мы потом разберёмся.

Он подошёл к Дмитрию и схватил его за руку. Освободившись от захвата и стараясь сохранять хладнокровие, Дмитрий решительно произнёс:

-- Поскольку ваши действия незаконны, то я не считаю для себя возможным в присутствии учеников сбегать с урока, даже под угрозой применения силы.

-- Тогда мы вызовем медицинскую машину и отправим вас на психиатрическое освидетельствование, -- взвизгнул директор.

-- Что ж, попробуйте.

-- Вы не в себе, вы попросту больны! -- выкрикнул директор.

-- Мне жаль вас, -- спокойно ответил Дмитрий. -- Вы жертва собственного произвола.

-- Что ж, обращайтесь в суд. Для учащихся это будет прекрасный пример, как, обладая юридическими знаниями, можно отстоять свои права.

-- Я не хотел, но теперь буду вынужден это сделать, чтобы показать детям, как важно уметь защищать своё человеческое достоинство.

-- Пожалуйста. Только пусть учащиеся сами скажут, чем они недовольны. Скажите, дети, не бойтесь.

Класс молчал.

-- Ну что же вы, не бойтесь. Почему вам не нравится учитель?

-- Он угрожал нам, -- сказал один из учащихся. -- Говорил, что действует строго по закону, проводит эксперимент и смотрит, как мы себя ведём.

-- Действительно, наша школа участвует в эксперименте, -- сказала завуч, -- и Дмитрий Валентинович один из его инициаторов. Ну а уроки вам его нравились?

-- Не нравились. Он только и делал, что призывал поступать по совести.

-- Почему же вы не сказали ему это?

По движению руки завуча дети вместе с ней покинули кабинет. Дмитрий с директором остались один на один.

Дмитрий чувствовал себя "заведённым", но, вспомнив о твёрдой решимости все проблемы решать любовью, усилием воли справился с волнением.

-- Я всё понимаю, и потому вас прощаю. Во мне нет злобы, я даже люблю вас. А потому предлагаю выход: давайте не будем судиться и решим дело миром. Вы публично извинитесь передо мной, и если уж вам так надо, увольняйте меня в строгом соответствии с законом. Моя миссия в школе окончена!

-- Не понимаю вас, -- удивился директор. -- Не легче ли уйти по собственному желанию?

-- У меня нет такого желания.

-- Но ведь отношение учащихся всё показало.

-- Вы или не понимаете, что происходит, или обманываете себя. Я не могу уйти, как вы мне предлагаете, поскольку тем самым предам свои убеждения и то, ради чего пришёл в школу.

-- Но поймите, дети не любят вас. Вот ещё одно заявление от учащихся, -- мне вручили его на последней перемене. С вами никто не хочет работать. Все против вас. Уйдите спокойно по собственному желанию, и я обещаю, что никто не узнает о произошедшем.

-- Не надо никаких закулисных сделок, поступите по закону и по совести. Я прошу только извиниться передо мной в присутствии учащихся и признать, что вы поступили незаконно и аморально.

-- Если вам это облегчит душу, то я готов извиниться за некоторую некорректность. Хотя виноваты в произошедшем вы. Чем больше узнаю вас, тем больше прихожу к выводу, что вам нужно сейчас отдохнуть и полечить нервы. Послушайте моего доброго совета: напишите заявление по собственному желанию. Я даже готов отчасти преступить закон и уничтожить все заявления учащихся, а также приказ об отстранении вас от уроков, чтобы в дальнейшем он вас не дискредитировал.

-- Я не торгую своими убеждениями. Поступите по закону и как подсказывает вам совесть.

-- Конфликтный вы человек, Дмитрий Валентинович.

-- Только потому, что не изменяю своим принципам?

-- Если учащиеся вас действительно любят, докажите это. Организуйте где-нибудь вне школы кружок, и пусть дети к вам ходят. Поймите, я сделал всё что мог, но вы не оставили мне выбора. Я предупреждаю, если подтвердятся слухи, что вы писали письма девочкам, то вас осудят за развращение молодежи.

-- Я понесу свой крест до конца.

Дверь открылась, и в кабинет вошли все заместители директора.

-- Вот и женщины жалуются на вашу странность и излишнее внимание к проблемам любви.

-- Вы допоздна засиживаетесь с девочками и мальчиками, и неизвестно чем вы с ними занимаетесь. Мне жаловались, что вы в присутствии девочек снимали пиджак, и даже обещали им поставить двойки, если они откажутся с вами танцевать.

Дмитрий грустно улыбнулся.

-- Это ложь. Мне жаль вас. Наверное, тяжело идти против правды?

-- И почему каждое воскресенье вы с детьми ездите на пикник? -- в недоумении пожал плечами директор.

-- И почему ваш клуб именуется "Белая ворона"? -- ухмыльнулась завхоз.

-- Мне сказали, что вы пьяным появляетесь перед детьми, -- безапелляционно заявила заместитель по воспитательной работе.

-- Я не употребляю спиртное, -- спокойно ответил Дмитрий.

-- Может быть, вам обратится к психотерапевту, отдохнуть, подлечится?

-- Почему, вообще, мы должны вас терпеть?!

-- Я люблю вас. Мне интересно работать с вами. Вы умные, добрые, красивые...

-- Нам не нужна ваша любовь!

-- Вы заставляете нас работать с вами только потому, что заявляете о своей любви? -- сказала завуч. -- Ради всех можно и пожертвовать собой.

-- Уверен, -- сказал директор, -- если мы спросим детей, то абсолютное большинство будет против вашего присутствия в школе.

-- Давайте проведем референдум, -- поддержал идею Дмитрий.

-- Незачем, итак всё ясно, -- безапелляционно заявила завуч. -- Вы просто ненормальный человек.

-- "Безумным вы меня прославили всем хором. Вы правы. Из огня тот выйдет невредим, кто с вами день пробыть успеет, подышит воздухом одним и в ком рассудок уцелеет".

-- Пускай педколлектив решает вашу участь, -- бессильно заявил директор. -- Какое решение примут педагоги, так я и поступлю. Но лично у меня вызывает опасение состояние вашего здоровья. Может быть, вам, действительно, к психиатру обратиться? У вас неадекватные реакции.

-- Многие учителя обращались к директору по поводу неадекватных реакций Дмитрия Валентиновича, -- сказала завуч. -- Все говорят, что он поступает не как нормальные люди. -- И уже обращаясь к Дмитрию, завуч заискивающе произнесла: -- Может быть, чтобы успокоить коллектив, вы обследуетесь у психотерапевта, принесёте справочку, и можно будет людям говорить, что вы здоровы.

-- Не нормальный не означает больной, -- спокойно ответил Дмитрий.

-- Если вы здоровы, то трудно объяснить, почему вы говорите о какой-то своей особой миссии, что пришли работать в школу неслучайно.

-- У меня такое чувство, что мы все участники эксперимента, который Дмитрий Валентинович ставит над нами.

-- Прошу, не раздувайте конфликт, не настраивайте людей друг против друга. Поверьте, за вас никто не вступится.

-- Я только говорю правду!

-- Кому нужна ваша правда?! И вообще, правда -- сомнительное понятие; возможно, это оборотная сторона лжи. Зачем, ради чего вы затеяли это? Вы что, за идею воюете?

-- Да. Но если сдамся без боя, дети оправданно сочтут это предательством. Ведь я пришёл в школу с определённой целью.

-- Вот это и страшно!

"А может быть, действительно, я не прав, и нужно оставить их в покое?" -- размышлял Дмитрий, направляясь к своему кабинету. Уже у дверей он неожиданно столкнулся с учительницей математики. Эту молодую симпатичную женщину неуверенность в себе делала некрасивой.

-- Вы вся дрожите, Тамара Глебовна. Может быть, выпьете со мной чашку чая, -- предложил Дмитрий.

-- Я дрожу потому, что вы подпитываетесь моей энергией, -- ответила молодая женщина, кутаясь в платок.

Ответ удивил Дмитрия, и он улыбнулся.

-- Знаете, если бы голосовали за ваше увольнение, то я бы поддержала это решение, -- задиристо произнесла Тамара Глебовна. -- После общения с вами людей колотит. В вас много категоричности. Вы не живёте в реальном мире. Ваш мозг это компьютер, всё запоминающий и анализирующий. Хотите сделать из себя бабочку, но за счёт выкачивания энергии из других. Вы и моей энергией подпитываетесь. Ваше негативное воздействие требует очищения.

-- По вашим словам, я просто демон какой-то, -- улыбнулся Дмитрий.

-- Да, в вас есть нечто великое. Сила излучения вашего мозга заставляет меня дрожать. Но вы излучаете вибрации низшего уровня, оценивая людей с точки зрения собственной выгоды. В вас работает только мозг, но отсутствуют чувства. А ведь только чувства могут помочь понять.

В кабинет вошла миловидная женщина средних лет.

-- С вами можно поговорить, Дмитрий Валентинович? Мой сын, он учится в третьем классе, недавно украл у меня из кошелька крупную сумму и купил себе игрушку. Отца у нас нет, я постоянно на работе, и справится с сыном у меня нет никакой возможности. А тут ещё к нам стал приходить мой знакомый по работе, собирается на мне женится. Так Миша стал убегать из дома. Но главное врёт и крадёт деньги. Помогите.

-- Мне кажется, ваш ребёнок чувствует себя дома чужим. Он понимает, что поступил плохо, но оправдывает себя тем, что вы его не любите. Игрушка -- это компенсация за вашу нелюбовь, а кража лишь способ привлечь к себе внимание, может быть, даже отомстить; ведь он вас ревнует.

-- Как же быть?

-- Главное, не дать развиться отрицательной самооценке, и чтобы на нём поставили клеймо "трудного". Я постараюсь убедить вашего сына совершить добрый поступок, тем самым, перечеркнуть плохой, -- подарить игрушку, купленную на украденные деньги, школе, чтобы ей пользовались и другие дети. Это вернёт ему самоуважение. Если он будет считать себя хорошим и видеть, что и другие его таковым считают, то впредь не совершит подобного. Это для всех детей станет хорошим примером. Я хочу, чтобы они научились делать добрые дела, почувствовали, что дарить гораздо приятнее, чем получать. А от вас требуется сделать всё, чтобы сын почувствовал вашу любовь.

-- Спасибо за помощь.

В дверь кабинета постучали.

-- Простите, Дмитрий Валентинович, я мама Ангелины. Хочу попросить: откорректируйте, пожалуйста, ваши отношения с моей дочкой. -- В голосе женщины звучала озабоченность, а глаза почему-то улыбались. -- Дочка мне заявляет: "добрее нашего социолога нет". Считает, что вы ей нравитесь, что она права, и всё тут. Мы учим, что у чужих нельзя брать подарки, а она почти каждый день приходит от вас с подарком. Другие тоже дают ей игрушки, но она не всех любит одинаково. С одной стороны, я с ней согласна, а с другой стороны, говорю ей: "дочка, ты своё мнение можешь иметь, но прежде чем у кого-то брать подарки и куда-то идти ты должна спрашивать разрешения у мамы". Ей ведь только семь лет. Её никто не наказывает. Отец с нами не живёт, но есть другой мужчина. Все её только балуют. А тут ещё вы, самый добрый, самый хороший.

Дмитрий улыбнулся.

-- Я пришёл в школу любить детей.

-- Да, я согласна, что вы можете её любить. Но всё равно, вы же преподаватель, и она должна соблюдать приличия. А то дочка нам заявляет: "вы меня так сильно не обнимаете". Как же мы можем так сильно её обнимать? Ну чмокнем, ну там, поцелуем. Я ей говорю: "дочка, ты так и будешь ходить и обниматься?" А она отвечает: "не могу, я ему слово дала".

-- Моё нежное отношение к Ангелине объясняется ещё и тем, что она очень похожа на мою дочь, -- попытался объяснить Дмитрий, -- даже имя схоже.

-- Только, пожалуйста, так сильно её больше не прижимайте. А то она говорит: "мне так понравилось, даже воздуха не хватало".

-- Любовь -- дар, который даётся всем, но реализовать его удаётся не каждому; это искусство, и научиться ему можно только любя. Загасить чувство легко, а зажечь вновь очень трудно.

-- Она у меня такая открытая, хочет быть центром внимания. Очень любит целоваться, обниматься, вся такая лизунья.

-- Я не считаю нужным одергивать тех, кто хочет проявить свою любовь. Не нужно лишать детей детства.

-- Я согласна с вами. И тем не менее, у меня к вам пожелание: вы её, пожалуйста, любите поменьше.

Мать Ангелины улыбнулась. Улыбнулся и Дмитрий.

А в кабинет уже входила другая посетительница.

-- Дмитрий Валентинович, помогите Вике. Я её бабушка. Каждый день уроки делаем, а ей всё двойки ставят. Я не знаю, чего они хотят от ребёнка. Девочку доводят, что она уже сумасшедшей сделалась. Оценки ей ставят несправедливо. А всё потому, что мы не можем заплатить за репетиторство. Пенсия у меня маленькая. И никто не хочет войти в положение. А у Вики врождённый порок сердца и одно лёгкое удалено. Мать от неё ещё в роддоме отказалась, а кто отец неизвестно. Вика осталась на нашем попечении. После уроков она у вас всё пропадает. А пусть лучше уроки учит. У вас ведь неблагополучные дети собираются. Я очень беспокоюсь за неё, очень.

Утирая глаза платочком, бабушка вышла из кабинета. Но дверь закрыться не успела, потому что уже другая женщина просила разрешения войти.

-- Я пришла поблагодарить вас за помощь, которую вы оказали моей дочери. Благодаря вашему содействию учительница переэкзаменовала дочь, и Таня сдала на пятёрку. Сбылась её мечта, она стала круглой отличницей! Спасибо.

-- Ради этого я и работаю в школе.

-- Вы необычный человек! -- Женщина протянула пакет с печеньем. -- Вот, пожалуйста, примите угощение для детей.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошла молодая миловидная женщина. Дмитрию сразу понравились её глаза -- глубокие тёмные вишни, и лицо -- пример редкой одухотворённой красоты.

-- Долго не решалась прийти за советом, но, наблюдая со стороны, поняла: дети вас любят и тянутся к вам. Меня зовут Елена Юрьевна. Вот захотела посоветоваться по поводу своего сына Тараса.

-- Знаю его, -- сказал Дмитрий, -- присаживайтесь, пожалуйста.

-- Дело в том, что мой муж военнослужащий, и мы практически не видимся. Сын растёт без отца, и я чувствую, как они всё более становятся друг другу чужими. Жить вместе с мужем мы не можем, так как там нет условий для учебы Тараса, да и устала я мотаться по военным городкам. Молодость проходит, а я ничего в жизни не видела кроме погон, да степи. Мне не хватает общения, я хочу учиться, стать больше, чем просто жена. А муж не понимает этого, и только говорит: "потерпи ещё пять лет до окончания срока службы". Да я через пять лет старухой стану!

Последние слова были криком отчаяния.

-- Но ведь вы понимали на что соглашались, когда выходили замуж за военного, -- как можно тактичнее произнёс Дмитрий.

-- Я тогда совсем девчонкой была, и конечно, мало что понимала.

-- Но вы любили вашего будущего супруга?

-- Мы просто дружили, а потом он предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась. Правда перед самой свадьбой вдруг начала понимать, что делаю что-то не то, прибежала посоветоваться к маме, и она сказала, чтобы я отказалась, пока не поздно. Но я не могла обмануть Вадика. Он такой добрый, честный, открытый. Мама плакала на нашей свадьбе, глядя, как я повторяю её ошибки. Нет, я не была беременна. Потом родился Тарас, и на некоторое время я забылась. Но уже спустя год вновь стала ощущать наше с мужем несоответствие, хотя все говорят, что мы идеальная пара. Свекровь считает, что я слишком хороша для её сына. Теперь я отчетливо осознала, что не люблю мужа, но что делать, не знаю.

-- Зачем же выходили замуж без любви?

-- У меня в то время с матерью были конфликты, и я хотела уехать из дома. Муж увёз меня. Я сама тогда не знала, чего хочу, и не представляла, что означает посвятить жизнь мужу. Я думала, сумею воспитать в себе ответное чувство, хотела создать семью, думала, что смогу ответить благодарностью на любовь супруга. Но теперь понимаю -- заблуждалась. Женщины все так думают: что полюбят, смогут ответить взаимностью, выходят замуж, чтобы иметь дом и семью. Ну а если бы все сидели и ждали своей идеальной любви, сколько бы женщин остались одинокими? и как бы тогда рождались дети?

Она словно оправдывалась.

-- А разве лучше, когда дети рождаются без любви? -- осторожно спросил Дмитрий.

-- Да, вы правы. Сын -- отражение нашего брака. Он растёт без любви. С отцом у него почти нет отношений. Я всегда хотела иметь мальчика и девочку, но недавно поняла, что больше у меня детей не будет. Вначале муж говорил, что ему всё равно, а недавно сказал "как ты хочешь". Но я уже не хочу.

Самооправдание всё более перерастало в раскаяние.

-- Да, все проблемы от нелюбви. Все!

В кабинет вошла маленькая девочка, та самая, которой Дмитрий помог утром.

-- Здравствуй, Маша.

-- Здравствуйте. Я тебе подарок принесла.

Она протянула Дмитрию маленького плюшевого зайца.

-- А тебе не жалко?

-- Для вас -- нет.

Дмитрий вдруг вспомнил слова Машиной бабушки: "Не будет с неё толку, -- нагулянная она".

Девочка взяла из шкафа несколько кукол, и, расположившись на диване, стала с ними играть.

-- Дети вас любят, -- улыбнулась Елена Юрьевна.

-- Я пришёл в школу любить детей, любить практически, воплощая, что считаю истинным. Вот только взрослые мешают. Меня удерживают здесь только дети. Я хочу, чтобы моя любовь разбудила в них ответное чувство, чтобы они не боялись любить, хочу их научить любить несмотря ни на что, хочу открыть счастье самопожертвования.

-- Вас сожрут!

-- Такова моя судьба! Когда я решил пойти работать в школу, то предполагал, что вряд ли смогу в ней уместиться, знал, что буду отвержен, изгнан.

-- Как же вы сознательно идёте на такую м?ку?

-- Как? Только превратив происходящее в эксперимент над собой. Я живу как в последний день. Ведь завтра может и не быть. А потому спешу делать добро, люблю без страха. Источник моей силы в любви детей; и кроме неё у меня нет ничего. Ради них я пойду до конца, чтобы показать, как можно бороться любовью, и даже проигрывая, побеждать. Я должен собственным примером научить побеждать зло добром, показать, как любовью можно добиться всего, чтобы они поверили во всемогущество любви. Я не знаю, что будет, но чувствую, что всё идёт по плану, по Божьему плану.

[ 1 2 3 4 5 6 7 ... 105 ]

[ на главную | скачать полный текст | послать свой текст ]